О краже моего мобильного телефона.

         Однажды ко мне во время работы подошла Фатитма и предложила зайти к ней в дом выпить чашечку кофе. Я согласился. Но после этого примерно через час я вдруг почувствовал, что не могу жить без неё ни минуты и хочу постоянно видеть её рядом с собой. Я начал часто приходить к ней в гости, но её очень трудно было застать дома, так как, по словам её сестры Зои, она работала на стройке, и я постепенно отвык от Фатимы и увлёкся её сестрой Зоей. Зоя сказала, что находится в разводе со своим мужем. У Зои есть дочка Соня, которой всего около года. Мы много разговаривали с Зоей, и я удивлялся, на каком основании Зоя верит в различные приметы и религиозные суеверия. Я любил водиться с ребёнком Зои. В Новогоднюю ночь Зоя скрасила моё одиночество, и я боготворил её хотя бы за то, что она, как и я, никогда не употребляет спиртного. Зоя мне очень сильно нравилась за её разговорчивость, за то, что она очень много рассказывала мне о своей жизни. И Зоя почти каждый день приглашала меня зайти к ней. Когда же я снова встретился с Фатимой, разговор не всегда клеился.
         Но однажды любовь к Фатиме вспыхнула в моей душе с новой силой. Это произошло тогда, когда между нами возник оживлённый разговор на разные отвлечённые темы. Когда я сказал Фатиме о своих чувствах к ней, она заявила, что ни на что иное, кроме как на дружбу с ней, я не могу рассчитывать, но мне то ничего кроме дружбы и не надо было. Мне хотелось одного лишь интеллектуального общения с ней. И вот я пригласил Фатиму к себе домой и познакомил её со своими родителями.
         Узнав о том, что моя бабушка верит в существование порчи и колдовства и думает, что моя бывшая жена Тоня ездила к колдунье в Решму наводить на меня порчу, чтобы я носил женское платье, Фатима сказала за столом при моей матери и бабушке: «У меня однажды лопнула янтаринка на шее, я ужасно плохо себя чувствовала, поняла, что на меня навели порчу, поехала к одной народной целительнице, заплатила ей 6000 рублей. И та сняла с меня порчу, мгновенно меня исцелила». После этих слов Фатимы я понял, что верно одно из двух: либо Фатима лжива, лжёт, что верит в существование порчи, лжёт, что заплатила колдунье 6000 рублей за снятие порчи, либо она очень глупа, если без доказательств верит в то, что лопнувшая янтаринка на шее означает существование порчи, и платит шарлатанам громадные деньги за снятие этой несуществующей порчи. Не знаю уж, в какое из этих предположений я решил верить, наверное, в глупость Фатимы, вспомнив свою прошлогоднюю теорию о том, что доброта и интеллект не сочетаются, вспомнив о том, как сам верил в существование волшебства, бога, колдовства, будучи в её возрасте. Потому я решил аргументировано разубеждать заблуждающуюся и обещал непременно набить морду той колдунье, которая взяла с Фатимы такие громадные деньги за «снятие порчи», и доказать то, что колдунья та после того, как я набью ей морду, не сможет мне отомстить, не сможет навести на меня порчу, потому что никакого колдовства и никакой порчи не существует.
         Вспомнив о том, что сам я в детстве точно так же, как Фатима, заблуждался и даже Ленина считал злодеем, а сейчас избавился от своих заблуждений, я решил, что и Фатима вполне может через несколько лет поумнеть и перестать верить в такие глупости, причём, я могу значительно ускорить её повзросление и избавление от нелепых суеверий. Потому я и не разочаровался в ней и продолжал любить её после этого ещё с большей силой. Мне она казалась самой доброй и прекрасной девушкой, зеркальным отражением меня, каковым я был в детстве.
         Хорошо то, что наяву у меня ни разу даже мысли о сексуальной близости с ней никогда не возникало. Когда я приходил к ней домой и заставал её в красивом платье, я просто приходил в неописуемый восторг и испытывал к ней самые нежные душевные чувства. Я просто умирал от счастья и чувствовал, что жить без неё не могу, когда видел её в этом платье. Мне хотелось просто любоваться на неё, как на самое прекрасное творение природы! Однажды я зашёл к ней после работы и отказался посидеть немного у неё, сказав, что мне некогда, так как студенты дали мне решать очень много контрольных работ по математике и физике. Но, выйдя от неё, я почувствовал такую смертельную тоску, что вернулся к ней, чтобы посидеть рядом с ней хотя бы несколько минут, сказав, что просто жить не могу без неё. Казалось бы, любовь моя к ней была чисто платонической. Однако в январе 2006 года мне приснился такой сон: мне приснилось, что Фатима пришла ко мне в гости и сняла с себя всю одежду, и когда я увидел её во сне абсолютно голую, у меня возникла сильная эрекция, и это привело меня к немедленному семяизвержению во сне, то есть к поллюции. Странно то, что я не удивился во сне тому, как это Фатима разделась догола прямо на глазах у моей матери и бабушки, и как и зачем она голая залезла на люстру. Надо было быть очень глупым человеком, чтобы не догадаться о том, что подобные нелепости могут происходить только во сне!
         28 января 2006 года Фатима вышла из дома очень расстроенная чем-то и куда-то пошла. Когда я спросил, в чём проблема, Фатима сказала: «Маленькой Сонечке есть нечего, у нас нет денег. Я где-то должна достать денег, чтобы накормить голодного ребёнка своей сестры Зои. Как будто я рожала его и должна доставать деньги на его пропитание!» Я скрыл это от своей матери, чтобы она не разочаровалась в Фатиме, что та не может обеспечить материально свою семью из четырёх человек, среди которых Зоя, ребёнок Зои и ещё младшая сестра, проживающая тут же.
         29 января 2006 года у меня в гостях были Павел, Фатима и Василий. Удивило меня то, что Василий стал говорить о Фатиме такие мерзкие вещи, что её якобы материальное интересует, а не духовное, предложил мне заняться с ней сексом или порвать с ней все отношения, если она вдруг откажется от секса, предупредил меня, чтобы я не сделал глупость и не вздумал расписаться с ней в загсе, так как вы этом случае она отберёт мою квартиру. Я же сказал ему, что рад бы жениться на ней, но Фатима не желает выходить за меня замуж, а хочет только дружить, но и этому я рад, и мне в принципе ничего и не надо кроме чистой дружбы, я ещё недостаточно обеспечен материально, чтобы думать о создании семьи. Моя мать утверждает, что Василий сказал ей такие слова: «Вы смотрите за ней, за Фатимой, как бы она что-нибудь у вас не украла. Эти люди живут обманом и воровством. Вон, сотовый телефон у вас лежит, она его украсть может». Василий – сторонник ЛДПР, партии Жириновского, и он плохо относится к нерусским.
         Первым ушёл домой Павел. Фатима сидела в моей комнате и играла моим мобильным телефоном, интересовалась мелодиями, которые на нём были. Мы же с Василием сидели за компьютером и искали нужную информацию о котировках акций. Для Василия также заработок денег очень важен и является одним из его насущных интересов. Потом около 18 часов вдруг Фатима очень быстро засобиралась домой и категорически отказалась от того, чтобы я её провожал, сказав, что ей надо зайти к знакомой подруге, проживающей поблизости. После её ухода я не посмотрел, на месте ли мой сотовый телефон. Мы с Василием после ухода Фатимы ещё около часа искали нужную ему информацию о стоимости акций «Альфа-капитал» в Интернете. Потом ушёл домой и Василий. Утром на другой день, когда я пошёл на работу, я стал искать свой сотовый телефон, чтобы взять его с собой на работу, но нигде его не нашёл. Позвонив на него с другого сотового телефона, я получил ответ: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
         Я пытался подозревать в краже моего сотового телефона Василия, пришёл к Фатиме и сказал, что думаю на него, что он взял, сказал, что надо бы ему отомстить. Фатима же сказала, что эта месть будет стоить мне денег, что я должен заплатить её друзьям, чтобы они мстили, хотя бы оплатить проезд, сказать точный адрес его проживания. Когда я зашёл позднее, в её дому был цыган, бывший муж Зои, и Фатима сказала, что он привёз им в подарок новый цветной телевизор и плейер, днём она пошла по своим делам, заперла дом на замок, кроме того, в доме осталась спать её младшая сестра Айшу. Когда же она вернулась, то обнаружила, что замка на двери нет, а телевизор и плейер похищены. Сестра же спала и не видела, кто украл эти вещи. Фатима показала инструкции к телевизору и плейеру. Этот рассказ Фатимы был до такой же степени неправдоподобен, как и утверждение моей бывшей жены Тони, что она целых семь месяцев считала себя беременной, потому что её однажды затошнило и вырвало, что ей якобы никто никогда не говорил о признаках беременности, то есть о том, что во время беременности прекращаются месячные, что она якобы слышит об этом от меня впервые в своей жизни. Как Тоня делала всё возможное, чтобы я не мог ей верить и считал её отпетой лгуньей, так и Фатима вела себя точно также, как Тоня. Однако я вспомнил о том, что именно по вине своей матери я написал такое письмо Тоне в Коми АССР, что кровь ребёнка, которого она ждёт якобы от меня, будет взята на хромосомный анализ, и после этого мысль о том, что это моё письмо заставило Тоню тогда сделать аборт, в совершении которого Тоня упорно не желает сознаться мне, отравила мне всю дальнейшую жизнь с Тоней. «Но моя мать могла специально спрятать и мой сотовый телефон, чтобы заставить меня подозревать в воровстве Фатиму, чтобы поссорить и разлучить нас, убить возникшее во мне пылкое чувство любви к Фатиме! Ведь в этом случае вся моя дальнейшая совместная жизнь с Фатимой будет настоящим адом, если мы вдруг поженимся, и, как это было описано в моей автобиографической повести «О моих мучениях с женой» , когда я подозревал Тоню в том, что она делала аборт после того, как получила моё письмо, в котором я писал, что кровь ребёнка будет взята на хромосомный анализ, когда жестоко бил Тоню и многократно уходил от неё, стараясь заставить её сознаться в том, что она делала аборт, хотя она его, может быть, и не делала, точно таковы же будут и мои мучения с новой женой, с Фатимой: я буду постоянно требовать от неё признаться в том, что это она тогда 29 января 2006 года украла мой сотовый телефон, хотя на самом деле она его, может быть, и не воровала, а украла его моя мать или Василий, который злобно позавидовал моему счастью и пожелал его разрушить», – рассуждал я. В порыве вновь вспыхнувшей страсти я высказал Фатиме эти свои предположения, но она немедленно заступилась за мою мать, сказав, что нельзя так плохо думать о своей матери.
         Удивительно то, что 30 января 2006 года, общаясь с Фатимой, я чувствовал себя очень счастливым человеком, и то же пьянящее чувство радости не покидало меня, хотя я был почти уверен, что это она украла мой сотовый телефон и лживо отрицает это. Я подумал о том, что не могу сердиться на неё потому, что между нами нет сексуальных отношений, что если бы и с женой Тоней секса у меня не было, то я вполне бы признал право Тони иметь от меня тайны и её право не всегда говорить мне правду. Мне вдруг страшно захотелось жить вместе с Фатимой, но жить с ней как брат с сестрой, без секса, например, лежать просто в одной кровати, но только разговаривать друг с другом, в половой акт не вступать. И я попросился жить к ней в дом! Но Фатима отказала мне в этой просьбе, не взяла меня к себе жить, сказав, что она живёт не одна, а с двумя сёстрами, что они будут против того, чтобы она привела в дом мужчину, что её сёстры будут стесняться при мне переодеваться.
         После всего этого мне стало стыдно того, что я так либерально отношусь к человеку, который, по всей вероятности, не живёт честным трудом, а живёт обманом и воровством. Я негодовал на себя за то, что не могу возненавидеть Фатиму, а по-прежнему продолжаю радоваться при каждой встрече с ней. Но, как я ни осознавал всю гадость своей мягкотелости, я смог всего лишь заставить себя никогда не ходить больше к ней в дом. Когда же однажды на работе Фатима подошла ко мне и заговорила со мной, я снова так обрадовался, что ничего не мог с собой поделать. Прочитав мои истории на сайте, она и говорила то совсем необоснованные и несоответствующие действительности вещи, что я якобы являюсь эгоистом, но, что бы она ни говорила, я просто счастлив был слышать звук её милого голоса. Зная о том, что так вести себя очень дурно, я стал избегать Фатимы и убегать подальше, если увижу её издалека, чтобы не встретиться с ней. И только тогда, когда она позвонит мне, я снова бываю счастлив.
         Сестра же Фатимы Зоя оболгала меня, дав в милиции показания, что Иван якобы вовсе не вымогал у меня деньги, а просто попросил меня помочь донести дрова, после чего я якобы вдруг ударил его лопатой по лицу. Можно офонареть от удивления той нелогичности моего поведения, когда Фатима вдруг позвонила мне и попросила меня прийти к ней в дом, чтобы помочь её сестре Зое по алгебре, а я не припомнил этой подлости, совершённой Зоей, но солгал, сказав, что пришёл бы помочь Зое по алгебре, но должен помогать своей маме в огороде.
         Что может так притягивать меня к Фатиме, которая диаметрально противоположна мне? Конечно же, любопытство, желание понять мотивы поступков своей противоположности. Но возникшее во сне сексуальное влечение к Фатиме вновь заставляет усомниться в том, что сексуальное влечение является следствием веления совести, и задуматься о том, прав ли я, отрицая этологию, прав ли я, думая, что человек живёт в отличие от животных, руководствуясь при принятии того или иного решения доводами своего рассудка, а не инстинктами. Это просто ужасно, если животные инстинкты могут побудить меня любить своих детей больше, чем чужих, побудить меня совокупиться с женщиной, которая украдёт кусок у чужого ребёнка, чтобы накормить своего собственного ребёнка! А ведь именно особи, живущие по такому подлому принципу, и имели наиболее физически здоровое и многочисленное потомство и должны были передать такую свою подлость генетически детям. Невольно задаёшься вопросом: может быть, аскеты, призывающие сурово распинать плоть свою со страстями и похотями, всё же правы с нравственной точки зрения?

23 апреля 2006 года.

Так как ни Василий, ни Фатима не сознались в краже моего телефона, это дело было закрыто. Многие преступления не могут раскрыть потому, что не изобретён миелофон – прибор для чтения мыслей. Если бы у милиции был миелофон, то прослушав мысли Фатимы и Василия, милиция узнала бы, кто из них украл телефон, вор был бы наказан, а телефон возвращён его владельцу.

Двадцать лет спустя. (Миди).

На главную страницу.